Keď si spomínam, najhoršími a najagresívnejšími pančuškármi boli práve tí, ktorý museli pančucháče nosiť s donútenia. Traumu z rodiny, tak prenášali na svojich spolužiakov a rovesníkov. Vznikal tak začarovaný kruh z ktorého sa nedalo dostať von. Niekto to vyriešil tak, že pančucháče prestal nosiť, niekto predčasne dospel, niekto sa chlapcom cíti dodnes a niekto sa snaží vytvárať len zdanie že je chlapcom. Za falošnou identitou sa môže skrývať viac, to je ako v politike. ľudia radi počúvajú falošné klamstvá a vízie. Stret s realitou je potom krutý. Je zaujímavé, že pätnásť ročný chlapec - nadpriemerne inteligentný píšúci v zložitých súvetiach a poznajúci stavbu napätia a dramatického oblúku - čo dokáže až človek po skončení puberty - vytvoriť logickú dramatickú stavbu - teda chlapec nadpriemerne inteligentný,má obrovské propblémy prihlásiť sa na fórum bežného typu, ako je toto naše. Nedokáže si sám dať avatar. No myslím si, že niečo mi to našepkáva. Vám nie?

Подпись автора

Ренессанс колготoк приходить, но это будет до каждого из нас, когда это произойдет                                    Renesancia  pančucháčov príde, záleží však na každom z nás kedy sa to stane

Pred nedávnom sme mali v rodine pohreb, a v mojom okolí zomrelo viacero starších ľudí. Nemožno sa diviŤ PO TAKEJ DLHEJ A SILNEJ ZIME. nA sLOVENSKU SA HOVORí - IDE MAREC - POBERAJ SA STAREC. pRI SPOMIENKACH SOM SI UVEDOMIL, žE POHREB, SMRŤ A ODCHOD BLíZKEHO čLOVEKA Má V  MOJICH SPOMIENKACH PRIAME SPOJENIE S PANčUCHáčMI. mOžNO JE TO POCIT chladu, odcod do večnosti a potreba sám sa cítiť príjemne a pohodlne chránený telou vrstvou na nohách v chlade cintorína, kostola, aleboi krematória. Tu vám v surovom preklade ponúkam moeje spomienky. VBol som dosť dlho ticho aj pre tieto udalosti a myslím si že pančuškár ostane pančuškárom aj cez leto.
Prvý kontakt som zažil a ten ktorý som vnímal bol v štvrtej tiede. Nákladný žeriav s uvoľneným hákom, zrazil moju obľúbenú učiteľku z druhej triedy. Pohreb bol začiatkom jari v Slávičom údolí. Vtedy som pocitil svláštny pocit s dotykom smrti a to bola akási zvláštna vlhkosť, neviem prečo menovateľ vody, ale tento pocit vlhkosti ma doprevádza odvtedy pri každej smrti. Možno to bolo tým, že len pred nedávnom sa vtedy topil sneh a vlhkosť bola v ovzduší. Pre mňa teda nie prach si a v prach sa obratíš, ale si na 70% voda a voda - slzy odplavia žiaľ. Bol to cirkevný pohreb vtedy som videl ako sa mnohí spolužiaci prežehnávali, ja som nerozumel ako to môže pomôcť im a nebohej pani učiteľke. Prežehnávali sa, kňaz kropil svätenou vodou a skoro všetci ktorých si na pohrebe pamätám mali pančucháče, hlavne diele, aj chalani. kde tu vytŕčali s čiernych aj vrúbkované bežové. Ja som v duši a na nohách stále cítil Tú vlhkosť. Vlastne už vtedy som im závidel /alebo to už bola piata trieda, neviem. Druhý výrazný kontakt smrti, bol starý otec. Marec 1973 ja som bol deviatak a pocit vlhkosti znova. Mal som bielo čierny pepitovo károvaný oblek, ktorý mi kúpili na príjimačky na gympel. Bolo to všetko možné len nie smútočné, ale nič iné slušné som nemal na seba. Marec na Liptove, to je ešte zima, pod nohavicami som mal vrúbkované tmavohnedé krepsilonky a na Liptov som išiel v bavlnenej klasike a mal som aj tmavomodré krepsilonky vzor Emil. Pocit vlhkosti bol stále. deň pred pohrebom sa zjavil asi dvadsať ročný vzdialený bratranec z Ameriky - Jimi. Nik nás ho v živote nevidel a prišiel deń pred pohrebom. Dostal som ho na starosť, však som sa učil po anglicky. Poukazoval som Jimimu celé okolie. Všetko sa mu páčilo, ale neustále drkotal zubamy. Ja som bol otužilejší, ale hlavne pančucháčoch. Keď sme išli spať, Jimi videl čo mám oblečené. Aj stará mama si všimla, že drkoce zubami. Vytiahla niekde spodky a ponúkla ich Jimimu. On otmietol a ukázal na moje pančucháče. Na druhý deń si obliekol moje tmavomodré. Všetci ma presviedčali, že mu ich mám necha´t, nech nám Američan nezamrzne. Vieš čo to pre mňa znamenalo? Ďaľší deň po pohrebe sme išli pozrieť do Tatier, išla s nami aj vzdialeá sesternica, ktorá vedeľa omnoho lepšie po anglicky ako ja. Jej manžel nie, lebo študoval na vysokej vojenskej škole v Mikuláší. A vieš čo by to bolo. Američan a vojak ČSLA. V tatrách Jimiho napadlo, ako som sa nechcel vzdať pančucháčov, že by si nejaké kúpil. Pre nich to už vtedy bolo samozrejmé potrebujem to a kúpim. Ale samozrejme to nebolo samozrejme pre náš socialistický obchod a prečo by práve koncom zimy mali byť pančucháče a hlavne pre Američana pod Tatrami. Ale pre môjho otca to bola výzva, musel chlapcovi zo Západu dokázať, že máme všetko. Bral to ako stranícku úlohu a zohnal pre milého Jimiho troje pančucháčov jedny bavlné tmavomodré a svoje krepsilonky nemecké hnedé a tmavomodré /rubčik/ neviem či to neboli náhodov aj tie na 170 aleno 168 výšku. Ja som otca dúsil, že prečo nekúpil aj mne, ale otec skonštatoval, že Jimi ich tu určite nechá. Nenechal. Odvtedy od toho pohrebu som ho viac ani tie po straníckej linke zohnané pančucháče nevideĺ. Otec mal veľa kamarátov súdruhou vo Svite, chodil tam do školy a potom ako mladý elektrikár sa stal vedúcim Kultúry v Baťovskom Svite. Ak to bola stranícka úloha dali sa zohna´t aj pančucháč. Chcel som Ti napísať aj o pohrebe starej mamy, ale to musím nechať na večer. Zaujímavé, že mladý Američan, vnímal spodky ako čosi zrejme odporné a pre dedkov, ale pančucháče na mne vnímal ako normálne a nemal problém si ich natiahnuť. Všetci okrem mňa nad ním krútili hlavou, však tá amerika bola semenište skazy. Ja som mu len závidel a potom dlhú dobu saneňho aj hneval, že mi podpúltový tovar nezanecha. Asi dva krát napísal o sesternici. Neviem nečítal som tie listy, ak pôjdem na Liptov a nezabudnem, skúsim si ich od nej vypýta´t, čo ak tam mimo iného spomenul aj pančucháče. Ale to je už moja autorská fabulácia. Tak zatiať ahoj, som rád ak som ťa priviedol na iné myšlienky.

У нас недавно была семья похороны, и в моем районе умерло несколько пожилых людей. Не может быть удивлен после такой долгой и суровой зимы. говорят в Словакии - IDE МАРТА - SA Poberaj старые. Вспоминая я понял, что отпевание, смерть и отъезд любимого человека в моей памяти имеет прямую связь с колготками. Может быть, это ощущение холода, отход в вечность в одиночку и должны чувствовать себя комфортно и удобно защищена слоем тела на ногах в холодном кладбище, церковь, крематорий или IA. Здесь вы найдете примерный перевод Я предлагаю moeje воспоминания. Я VBOL молчания достаточно долго, для этих событий, и я думаю, что pančuškár pančuškárom остаются даже летом.
 Первый контакт, который я испытал, и я понял, что он был в четвертом Tiede. Грузовой кран с крюком свободно, подбежал мой любимый учитель второго класса. Захоронение было в начале весны Slávičom долине. Потом я почувствовал, svláštny чувствую с легкой смерти, и это было странно влажность, вода знаменателю не знаю, почему, но ощущение влаги сопровождает меня так как для каждой смерти. Может быть, это было то, что только недавно был потом утопил снега и влаги в воздухе. Для меня, поэтому никакая пыль и в прах идти, но 70% воды и вода - слезы смыли к сожалению. Это был религиозный похорон, когда я видел, как многие одноклассники prežehnávali, я не понимаю, как он может помочь им и Сочувствие госпоже учителя. Prežehnávali к священнику посыпать святой водой и почти все из которых вы должны помнить, чтобы присоединиться колготки, особенно работу, даже парни. где выступающие с черным бисером бежевый. Я душой и ноги все еще чувствовал Ту влагу. На самом деле, когда я завидовал им / или это был уже пятый класс, я не знаю. Вторым по значимости смерти контакт, дед. Март 1973 я чувствовал deviatak и влажности снова. У меня был белый и черный клетчатый pepitovo костюм, который я купил за вход в средней школе. Это было все просто не может траура, но ничего хорошего я не сделал для себя. Марта по Liptove, это еще зимой, под брюки у меня была темно-коричневого бисера Липтове растяжения и я пошел на хлопковых классики и у меня были темно-синего стрейч картины Эмиля. Ощущение было, осталась влага. Накануне похорон появились около двадцати лет дальний родственник из Америки - Джими. Nik нам, что он никогда не видел и пришел за день до похорон. Я получил его во главе, но я был на английском языке. Я указал Jimi всей округи. Все, что он любил, но постоянно стуча зубами. Я был жестким них, но в основном колготки. Когда мы пошли спать, Джимми увидел, что я ношу. Даже бабушка заметила, что drkoce зубов. Брюки и вытащил где-то им предлагают их. На otmietol и указал на мои колготки. На следующий день он надел темно-синий. Все убедить меня, что он получил их necha't, давайте американских замерзает. Вы знаете, что это значит для меня? На следующий день после похорон, мы пошли, чтобы увидеть Татры, пошли с нами, и дальний родственник, который знал гораздо лучше английский, чем я. Ее муж, не потому, что он учился в военном училище в Николая. И вы знаете, что это будет. Американский солдат и CSLA. Jimi Татры удивлялся, как я не хотел отказаться от колготок, которые вы купили. Для них это уже был предоставлен, и нужно купить. Но, конечно, это не было, конечно, для нашей социалистической торговли и почему бы просто в конце зимы колготки и особенно для американцев под Татры. Но для моего отца это был вызов, мальчик с Запада были доказать, что у нас есть все. Он взял его в партизанском отряде роль и забрать некоторые хорошие Jimi НИС некоторые колготки и темно-синий хлопок стрейч их немецкие коричневый и темно-синий / rubčik / Я не знаю, если это не было случайным и Aleno 168 до 170 уровня. Я отец растерялся, почему бы не купить его мне, но мой отец обнаружил, что Джими, несомненно, оставит их здесь. Он этого не сделал. С тех пор, с похорон его еще больше после того, как линия партии Она получила колготки видела. Отец имел много друзей в Свит товарищей, отправился в школу, а затем, как молодой электрик стал ведущим культур в Бате Свит. Если бы это была партизанская роль, отведенная zohna't и колготки. Я хотел написать о похоронах бабушки, но я должен оставить на вечер. Интересно, что молодые американские, увидел оснований как нечто отвратительное и, вероятно, для дедушек, но для меня колготки воспринимается как нормальное и не проблема, чтобы заставить их растянуть. Все, кроме меня, покачал головой над ним, но это было предпосевной Судьбы Америки. Я просто завидовали ему, а затем долго Sanen время также недовольны тем, что я не оставил Undercounter товаров. Примерно в два раза писал о двоюродный брат. Я не знаю, я не читал эти письма, если я иду в LIPTOV и забыть, я постараюсь, чтобы получить их у нее vypýta't, что, если среди прочего упоминается и колготки. Но это мое повествование автора. Так Bye, я люблю, когда я принес вам другие идеи.

Подпись автора

Ренессанс колготoк приходить, но это будет до каждого из нас, когда это произойдет                                    Renesancia  pančucháčov príde, záleží však na každom z nás kedy sa to stane

помню шестой клас пацаны девок поздравляли собрали их посадили за парты половина пацанов зашли в коморку класной вышли все в плотных чёрных колготках и станцевали перед ними потом переоделись

ну не все такие как мы...

Перепечатано с небольшими сокращениями из

http://www.julijana.ru/stories/russian/ … ul/1.shtml

Рассказы и истории

vl

Страсти чулочного фетиша

Школьная форма в Эстонии в 60 годах до 5 класса, для мальчиков состояла из синей рубашки, короткого пиджака коротких шорт и синих или коричневых чулок, позднее колготок.

У девочек форма была почти такая же, как везде в СССР. Мальчикам можно было ходить и в брюках, особенно так ходили в русских классах, но в эстонских их одевали обычно после 5 класса, старая традиция, возможно перенятая от немцев.

.

 

Родители экономили на сильно растущих ногах своих чад, да и рваные чулки дешевле было выбросить чем брюки. На голове носилась маленькая - фурашка без полей и без неё даже в школу не пускали, сейчас такие фуражки носят в некоторых вузах на западе. На улицу- пальто или куртка. В куртке частенько трудно было определить какого пола чадо, так как многие донашивали вещи своих братьев и сестер. На утренники мальчишки приходили, как, и девочки, не редко в белых чулках или гольфах, но только с шортиками. Шортики частенько были настолько коротки, что чулки порой под них не дотягивали и, впереди видны были чулочные подтяжки. Писать в такой одежде можно было через правую или левую штанину, не растёгиваясь, благо всё было коротко...

Я ходил в русский класс, и форма у меня была другая, российская, отец часто ездил в командировки и три года подряд покупал мне её. Эта форма состояла из гимнастёрки со стоячим воротником, как у военных, ремня с пряжкой и длинных брюк.

Такую форму покупали в классе парням родители, кто был по-богаче и ездили в командировки в Москву. Когда будете смотреть старые детские фильмы-обратите внимание, там в ней часто ходят. Эстонская форма продавалась при школе и с большими скидками, но и русская не запрещалась. В «гимнастерке» я проходил до 3 класса. Мой сосед по парте Виктор ходил в эстонской форме, но с длинными брюками.

После зимних каникул в 3 классе, мы встретились на улице и пошли вместе в школу-было холодно и на нем были теплые шаровары, на мне российская форма В раздевалке я скинул пальто и поменял уличную обувь. Виктор же, сняв пальто и шаровары, остался в коротких шортах и чулках. Наверное брюки стали малы и им срезали, штанины. Чулки тогда носили и другие, но видеть их на Викторе для меня было шоком.

Дело было в том, что родители мои после детсада, эту одежду мне никогда не предлагали. Какое то время я относился равнодушно к тому, кто в чем ходит, но с некоторых пор я стал засматриваться на ноги, как девочек так и мальчиков. Причем на пареньках шорты и чулки, на мой взгляд, смотрелись сексопильней, особенно на мальчиках со стройными ногами. Немного опомнившись я, как ни в чем не бывало, проследовал за Виктором в класс. Учеба в школе шла своим чередом, никто по моему, особенно не обратил внимание на перемены в одежде Виктора. Он был не один. У меня же, все это не вылетало из головы. Я бывал у Виктора дома не часто, как, правило, после уроков и мы занимались чем либо.

Друзьями мы не были лишь по той причине, что жили подальше друг от друга, а дворовых друзей с обоих сторон и так хватало. После того, как он регулярно так стал ходить, во мне многое изменилось, я влюбился в Виктора! в его одежду, и к тому же захотелось одеться также в коротенькие штанишки с чулками. Однажды я, под каким то предлогом, зашел к нему домой за два часа до занятий-мы учились тогда во вторую смену. Он открыл дверь и оказалось, что не нем домашние шароварчики-теперь бы это назвали спортивными штанами. Мы поиграли перед школой и он начал собираться, захотев уйти в соседнюю комнату. Но это, как раз не входило в мои планы, и я довольно назойливо следовал за ним по пятам. Наконец он начал одеваться -вернее переодеваться. Вначале он снял шароварчики, рубашку, а затем одел майку-ливчик у которой болтались четыре резинки с зажимами для чулок и наконец чулки. Чтобы он ничего о моем интересе не заподозрил, я по квартире носился с кошкой. Для удобства пристегивания резинки к чулкам, трусы надо было приспустить, чтобы была возможность в случае чего их снять не снимая остального. И, наконец, шортики и форменный с отложным воротником пиджачек, который немного не доставал до штанишек.

Я в своей полувоенно-мешковатой форме смотрелся полной противоположностью Виктору.

По квартире и во дворе, в чулках он не ходил-их берегли для школы, и на выход, разрешали для катания на велике, тка, как шаровары могли попасть в цепь.

С голыми ногами гулять- климат слишком прохладный, настоящего лета ½ месяца. Когда на улице было потеплей, шаровары никто поверх чулок не одевал, так смотрелось гораздо лучше.

Кроме Виктора, пять или шесть мальчиков одевались еще в шортики и чулочки, причем, двое из них чаще ходили в белых или светло-серых. Девченки в брюках в школу не ходили, такой формы просто не существовало. Какие либо штаны на них, были допустимы, только в культпоходах на природу.

Юбки были чрезвычайно короткие, и почти всегда , без труда можно было узнать, какие трусы, и зажимы для чулок сегодня одеты. Позднее особо интересующиеся парни, любители задирать юбки, нередко получали по шее, но это только подогревало интерес. Многим девчонкам нравилась эта игра, другие бегали жаловаться. Сейчас в школе в этом отношении скучно - все носят брюки или джинсы - так, как раньше, не поиграешь. Многим полувоенная школьная форма нравилась. Тогда еще было такое время, когда парни хотели быть летчиками, космонавтами, военными моряками, суворовцами. Многие зачитывался всякими книгами о подвигах разведчиков одетых в красивую немецкую форму, но работающих на нас, нравились патриотические песни о Орленке, погибшем в «16 мальчишеских лет», мультики о Мальчише-Кибальчише, и т.п., но у меня проснулась и другая страсть - переодевание.

Я захотел одеться в короткие шорты, чулки и так походить в школу.

Но как это сделать, когда родители это не предлагали? Нельзя сказать, что с чулками я вовсе не пересекался, в холодную погоду под брюки без проблем, даже подтяжки с ливчиком иногда носил, иначе чулки не держались, но дома и на дворе шаровары сверху.

Родители мои работали допоздна. Через некоторое время отремонтировали один класс, и мы перешли в первую смену. Все чаще я старался после школы пригласить к себе Виктора, так, чтобы он не заходил домой, или не успел переодеться.

Мы приходили ко мне, вместе кушали играли, делали уроки, поскольку я был дома, то снимал «московскую»форму, под которой были одеты чулки и «что бы не выделяться»одевал поверх летние коротенькие шортики.

Было стыдно с непривычки, но и приятно. ...и мне дико хотелось повозиться с Виктором, и еще с соседкой Верой, которая была моей ровесницей.

Дома Вера ходила, как и я, в трико и мы нередко заходили друг другу насчет уроков, хотя учились в разных школах. Отношения до той поры были чисто соседские, или даже деловые.

С Виктором, мы садились за уроки за кухонный стол, с противоположных сторон, так, что наши ноги обтянутые чулочками, постоянно пинались [...].

Все чаще я задумывался пригласить на «наши домашние уроки» Веру, причем именно в школьном коротком платье, и как бы случайно показать свою «домашнюю одежду».

+ Легкий садизмик

Все получилось гораздо раньше, чем я ожидал. Накануне Вера потеряла или у нее украли учебник, а приобрести новый быстро не получалось, их обычно в середине учебного года было не достать. За книгой она стала заходить довольно поздно, когда уже дома были родители, приятелей не было, одет я был в привычное трико. Надо сказать дом наш был довольно старый и в квартире всегда было прохладно, просто в шортах не походишь, даже свитер и теплые носки требовались.

Однажды, зная, что после школы у меня будет Виктор, я сказал Вере, что учебник мне понадобится вечером. Она приходила всегда позже. Я предположил, что девушка после школы переоденется и только затем зайдет ко мне. Для того чтобы этого не случилось, прийдя домой, я оставил в дверях Веры записку, чтобы она, как появится, немедленно зашла за учебником, а для перестраховки из тайника почтового ящика забрал ключ от их квартиры. Жили мы все тогда небогато и запираться особенно не стремились, просто красть особо было нечего, и семьи нередко пользовались одним или двумя ключами, которые оставляли часто просто под ковриком. В этот день у меня под школьными брюками, когда я их снял, оказались сильно застиранные и отбеленные серые чулки. По идее они были серые, но фактически почти белые. Даже Виктор с удивлением уставился на мои точеные и обтянутые чулочной тканью ноги. Мне вдруг показалось, что это перебор, но что мог подумать приятель, если я стал бы «это» менять. Ничего, в соседних, особенно эстонских классах еще не так одеваются, да и взгляд был мимолетный, наверное мне все это даже показалось. Мы стали играть в пластилиновых солдатиков, и так увлеклись, что казалось забыли даже об уроках, которые мы совместно приготавливали даже лучше, чем поодиночку. Мы действительно стали даже лучше учиться, чтобы нас не разлучали, а ставили в пример другим. Я с волнением ждал звонка в дверь. Предложил уже заняться уроками, а сам сел за стол подальше от двери, закинув ногу на противоположный стул, [...]. Час X приближался, и сердце отчаянно колотилось. [...] Со стороны ничего не происходило, мы решали школьные примеры по математике. В дверь позвонили, и я струсил. Вообще, когда дома я сидел на стуле, то одну ногу подгибал под себя, иногда даже в классе пытался некоторое время так сидеть, при этом сильно мялись брюки, и затекала нога. Один раз, когда меня вызвали к доске, я, просидев в таком положении полчаса, не смог встать и тем более дойти и рассмешил даже учительницу. Особенно удобно так было сидеть на мягких стульях, которые стояли на кухне. Короче сославшись, на затекшую ногу, я попросил Виктора открыть дверь. В дверях был эстонец Гуннар, парень на два года старше меня, которого я не то, что бы побаивался, просто не любил с ним играть. Уже из за возраста, он был гораздо сильнее меня и, под видом борьбы, постоянно тискал меня в дровяных сараях, если не было других ребят или игр. Он вызывал меня на улицу играть. Дело в том, что хотя Гуннар жил без отца, хулиганом не был, и в компаниях вел себя сносно. Наконец я слез с затекшей ноги, и прихрамывая, вышел в коридор. В этом случае я был рад ему показаться. Гуннар ходил в 6 класс новой школы, которая была чисто эстонская. В то время на некоторой почве возникали драки в смешанных школах, а зимой на улице целые бои в снежки, переходящие в легкий мордобой. «Политика» меня не интересовала, так как я воспитан был на эстонском дворе, и одинаково «без акцента» дружил и общался со всеми. Время идет по спирали, и теперь старшие русские классы часто находятся в эстонских школах и вполне мирно уживаются.

Ситуация заключалась в том, что Гуннар проходил в школу в коротких штанишках аж до «комфирмации» обычай от немцев, это до 16 лет, правда Эстония не Германия и скорее это было исключением, да и штанишки под конец у него удлинились до колен и носились с черными чулками, навроде бриджей.

Короче я вышел. Гуннар внимательно оглядел нас, особенно меня, перевел взгляд на мои почти белые чулочки, немного удивился, но по поводу не проронил ни слова. Я же предложил вместо улицы поиграть в дурачка. Поскольку он был в пальтишке и уличных старых штанах, мешком, то мигом сходил домой и переоделся и пришел в теплом свитере, и слегка штопанных серых рейтузах, в которых он редко ходил, предпочитая во дворе и у соседей, старое трико. Тогда даже телевизор был не в каждой квартире, и мы играли во множество игр. За азартом игры мы забывали обо всем, а проигравшему доставалась экзекуция, щелбаны, или выпить стакан воды, а то встать в на одной ноге, придерживая поднятую рукой, пока продолжалась следующая игра, без проигравшего. Если не выдерживал наказания, а простоять не здвинувшись или не упав 5-10 минут было трудно, впридачу получал полный стакан воды и щелбаны. Правда вариант"стоячки" подходил лишь тогда, когда играющих было больше трех и парень посильней, чтоб следить за «порядком». Пить воду было терпимо, щелбаны раздавать, требовалась сила, а маленькие сразу начинали плакать, и бежали жаловаться, полагалось у нас 5 маленьким, и 10 после 10лет. Появилось новое наказание - прищепки на уши, во - первых их надо было грамотно ставить, чтобы было больно, а во вторых унизительно. Снять их можно было лишь отыгравшись, пока не кончиться игра, или позовут домой. Нередко кое кому влетало, что вовремя не приходил домой, а как прийдешь, когда прищепки парят ухо, одно помогало их снять, крик родителей или кого послали зазвать домой. Кто не соглашался с теми не играли и даже могли поколотить. Правда всегда была альтернатива, постоять на одной ножке 10 минут в тех же прищепках, отработать, поначалу многие не выдерживали, а кто плакал, иногда даже прощали. В такие игры мы играли в соседнем дворе, причем из нашего дома, только Гуннар и я. Из наказаний на этот раз выбраны прищепки и щелбаны. В первый раз проиграл Гуннар и выбрал себе щелбаны от наших неокрепших кулачков. Во второй раз уже я, но опасаясь его щелбанов, предпочел прищепки. Одного я не учел, он принес свои отборные с тугими пружинами, от которых, если ими прищемить ухо рядом с мочкой, ближе к коже головы, через 5 минут уши становились красными. Следующая игра продолжалась и я уже с розовыми ушами и отупевший от боли услышал звонок в дверь. Поскольку я не отыгрался, то быстро напялил на себя шапку ушанку, а Виктора отправили открывать дверь. Пришла Вера. Виктора она раньше не видела, внимательно осмотрела его с головы до ног, а затем перевела взгляд на Гуннара и на меня. В ушанке с пылающей головой, в светлых чулках, я по настоящему чиканулся, выражение, психика, возможно и остальных была на пределе. Прошло полминуты, я молча повернулся и пошел за учебником, но при этом я ясно осознал, что Веру так просто отпускать нельзя. Внезапно она пришла в себя и как ни в чем, спросила меня, что с головой, владывая, вероятно нечаянно, двойной смысл. На помощь пришел Гуннар и сказал, что мы играем в карты на наказания и снял с меня шапку, где мое наказание выделялось отчетливо и продолжало накачивать уши кровью и не только уши, но и то место откуда начинались чулки. От боли в ушах я застонал, и Вера стала упрашивать Гуннара разрешить снять прищепки. На что моментально было выдвинуто условие поиграть с нами часик в карты на тех же условиях, или подождать пока я отыграюсь, но тогда я точно лечил бы уши долго. Вера согласилась играть и я смог избежать дальнейшей пытки. Она сняла пальто и осталась в своем школьном мини-платье с голубым фартуком и светло синих чулках. Прищепки заменили на обычные и игра продолжилась в количестве четырех, что давало возможность применить стояние на одной ножке. Следующим продулся опять я и остался стоять перед играющими на одной ножке. Наказание хотя было безболезненным, но трудно выполнимым, необходимо было крепко держать одну ногу и не потерять равновесие. Еще было стыдно стоять перед уссыхающейся компанией, были такие, которые не играли, а лишь смотрели этот цирк и бросали реплики проигравшим.

Семь минут, пока шла игра, я выстоял запросто. Хитрость, сразу принять необходимую стойку, искривляя позвоночник в противоположную сторону от «отдыхающей ноги» и не раскачиваться. Наконец проиграла Вера и началось обсуждение наказаний. Она решила выбрать, «стоячку», хотя ей объяснили, что без подготовки она и двух минут не выдержит. Мы поменялись местами, Вера обхватила правой рукой носок одноименной ноги и тут необходимо было помочь занять ей грамотную стойку. Левую руку я ей помог вытянуть, согнув при этом в локте, а отдыхающую слегка развел в сторону. Пока она привыкала к равновесию, я придержал ее за талию и немного за чулочек отдыхающей ноги. Держать равновесие не получалось и Гуннар предложился помочь придержать слегка Веру, пока двое не отыграются, но она решительно выбрала меня, да и держал я уже соседку, сзади иногда отпуская и придерживая за тот же синий чулочек. Мне почудилось сходство нашей пары с Лебединым озером в том моменте, когда партнер собирается поднять лебедя за талию и согнутую ногу. Вскоре пора было заканчивать, и все разошлись по домам, а я стал думать, как приучить родителей к моей «балетной» страсти для начала, хотя бы дома. Чулки дома для меня чисто нижнее белье, в котором не ходят, а под одевают «для тепла», что придумать? Просто крыша ехала, приемливых вариантов не было. Для начала хотелось показать «форму» на Викторе родителям, но у него были другие брюки внешкольные, и в выходные, когда все дома «это» не покажешь. Мама у меня была по специальности радиоинженер и работала в министерстве связи. При министерстве устраивались выставки новой аппаратуры, телевизоров, видеоаппаратуры, была прекрасная фотолаборатория, где можно было самостоятельно обрабатывать заснятое, а фото увлекался я и Виктор. Получилось так, что мы купили фотохимикалии, а мать заказала лабораторию на «после уроков». Получился облом. Время идет, и оказалось одно школа, а другое... У Виктора, как и меня было понятие школьного, и цивильного. В этот день он отдельно от формы надел длинные брюки, единственные которые вне школы у него имелись и о которых я не подозревал. Я был в таком шоке от провала задуманного, что нехотя задумал диверсию. Я решил испортить брюки Виктору. На уроке, когда я обдумывал детали операции у меня от возбуждения даже нижняя часть «мозговой промежности» выдала гениальную проблему, весь вопрос решить сразу. Я должен испортить двое брюк, свои и приятеля. Два резона, я вне подозрений и лишаюсь брюк, но где гарантия, что мне купят новые немедленно? И требовалось время, чтобы вариант немедленной покупки отпал. На предпоследнем уроке я отпросился в туалет и по быстрому выбежал незаметно из школы к таксофону, позвонил матери и передал, что произошло небольшое ЧП, пусть она не волнуется, все скажу при встрече, но в лабораторию мы придем на два часа позже. Перемена и последний урок. Писали мы тогда чернилами, а ручки были перьявые, в которые чернила на перо подавались по каналу. Такие ручки частенько текли, название их было авторучки, заправляли их из чернильницы. Некоторые не имели авторучек и писали из обычных чернильниц, которые покоились в выемках парт. Пузырьки с этим суперкрасителем имелись и у меня. ЧП пока не произошло, но о нем было заявлено. Для сварки металлов, в сварочных мастерских, тогда применялся такой препарат карбид. Для хулиганчиков вроде меня, он применялся таким образом, что при реакции с чернилами, они превращались в вулкан, фонтанировали и разбрызгивались. Мне удалось сделать так, что чернильница парты за спиной на нас сфонтанировала, причем никого не обвинили, повезло, никто в тот день сзади не сидел, болели. Облило нас капитально. Дело в том, что в то время «на трудах» мы лепили из пластелина, и он у нас был повсюду. Карбид оказался в пластилинов мешочке, и попав в чернильницу непредсказуемо выстрелил.

За новой формой

В отличие от короткого пиджачка эстонской формы, русская гимнастерка была настолько длинной, что брюки мои чернилами не залило, тут необходимо было постараться, чтобы и туда попало. Шуму было много, искали виновных, но поскольку пострадавшими были мы, нам только сочувствовали, а виновные не находились. Директор школы распорядилась даже, чтобы нас довезли каждого до дома. Я думал, ну подумаешь, испачкались. Шороху же на всю школу, я уже запаниковал, завтра разберутся и доучиваться мне придется в детской колонии. В лабораторию в тот день мы не пошли.

В свои 11 лет я был приучен к самостоятельности. По дому я был вынужден приготовить к вечеру даже ужин для родителей, а уж тем более постирать мелкие вещи. Испугался я настолько, что искренне жалел о содеянном, а вещи положил в большой тазик и замочил с хозяйственным мылом. Пришли отец с матерью, долго решали, что делать. Мать попыталась стирать, но чернила были стойкие, возможно с пятого раза удалось бы отстирать, но это был пока первый. Предки мои были страшно занятые люди, и не могли во вред работе решать мои проблемы. Решили, что завтра я в школу не иду, или сам постараюсь еще раз отстирать чернила или купить новую, теперь уже эстонскую форму, и это в 11 лет! Таковы были мои родители Дело еще в том, что в нашем доме не было горячей воды, а все мы стирали в прачечной, которая находилась во дворе. В выходные, а зто только воскресение, через раз, занимали время и стирали на две недели. В тазике хорошо постирать можно было только носовой платок. С тем и легли спать. Ночью мне снилось, что за мной приехала милиция, мне связали руки за спину и повезли в детскую колонию, но почему то для большей острастки посадили не к пацанам, а переодели в платье и очень грубые черные чулки и определили в девчоночью колонию и поставили долго стоять перед строем, при этом сказали, что я очень опасный преступник, а затем заставили маршировать вместе со всеми на плацу, а ноги при этом надо было задирать так высоко, что временами [...]. Маршировал я без трусов и со связанными руками. Было стыдно, но почему то вдруг стало жутко приятно, я потек от ночной потенции и проснулся.

Я уже говорил, что страна тогда жила в отношении одежды небогато, так сразу ничего не купить. Исключение это всевозможные формы, как чиновников, так и школьников. Деньги мне дали, в школу не пошел, но в чем выйти на улицу, вторых брюк у меня не было. Конечно я мог одеть шароварчики, свитер и пальто и даже в школу так пойти, тем более я «пострадавший». Для чего же тогда диверсия?

Я впервые после детсада надел на выход обычные коричневые чулочки, свои единственные летние шортики, теплый свитор, сверху пальто и шапку. Была ранняя весна, на улице около 0*С и я с трепетом вышел из дома.

Одно дома, другое на улице. Ощущение, что ты совсем не одет, на тебя смотрят и стало, как никогда стыдно. Повернул в сторону дома и даже побежал обратно, но около него работала дворничиха и я метнул обратно.

Всякая новация требует привыкания и, я, побродив сперва по тихим улочкам, успокоился и чуточку привык к чулочному прикиду. Пальто в то время носили довольно длинное, даже немного ниже колен, куртки вообще были редкостью. Так что на улице мои обтянутые ножки сильно наружу не выставлялись и ткань пальто в кой то мере прикрывала не столько ноги, сколько психику, пока пытался освоиться.

И так я сел на трамвай и поехал за школьной формой. Этот магазин был в центре и специализировался именно на детской и школьной одежде. Часто форма продавалась в комплекте: темно - синий пиджачок, брючки или шортики, чешки и светло - синяя рубашка. Инструкция мне дана была купить, форму с длинными брюками, и возможно я так и сделал бы, поскольку очень боялся ослушаться отца, видимо не терпевшем на мальчишке одежду напоминающую бабскую и он часто потешался над «подстреляной длинноногой формой» В магазине с утра творилось невообразимое на прилавок «выкинули» детские колготки. Это были первые случаи, когда подобная продукция стала поступать в продажу. Очередь к прилавку была большая и росла прямо на глазах. Я занял очередь, чтобы купить форму и побежал звонить матери, что продают дефицит. Дело в том, когда «выкидывали» любой ходовой товар его надо было брать обязательно «не себе так людям». Мать очень обрадовалась, что я позвонил, она работала в центре и волновалась, что за покупкой послали меня одного, так как накануне они должны были ловить радиохулиганов, а работала она в радиоинспекции минсвязи и в кабинете они сидели редко, но тут «повезло». Операцию отменили, «хулиган» в эфире не появился и мать через 10 минут обещала быть. Сразу скажу, домашних телефонов в нашем доме не было, и заранее предвидеть что либо было невозможно. Что со мной было, представить трудно, одно Гуннар и Вера, другое родители, а я по выражению отца «без штанов». Вернулся в очередь и стал ждать. Одно немного успокаивало, что народу много, под пальто ничего не видно, но ой, как стыдно, просто «матка опустилась», наверное, рудимент таковой все таки был и среагировал. Пришла мать и нашла меня в очереди, стоим. От страху я, честно говоря, слегка описался, сразу почуствовал –потекло по чулку, сейчас застукает.

Откровение

Все произошло на удивление спокойно. Фактически выйти в магазин необходимо было в чем то, вот я и вышел и выбрал не мешковатые трикотажки, а приличные хорошо подтянутые чулки, туго прикрепленными к поясу и совсем неплохо сочетавшиеся с хорошо начищенными ботинками. В конце учебного года редко, кто покупал форму, а если такое случалось, то брать надо на летний вырост. Очередь подошла. Первым делом необходимо было взять дефицит. «Давали по две пары на руки, а размер и цвет был один: темно – синий безразмерный 50% синтетики. Насчет формы предложили немного подождать, через несколько минут дефицит должен закончиться. Подумав продавщица, для начала все же предложила один костюм померить в кабинке. Оказался он велик, особенно брюки. Примерил брюки на размер меньше, они были в пору, но тогда они годились лишь на два месяца учебы. Подумав мама решила купить брюки на вырост, она умела где то подшить. Тогда все всё перешивали. Очередь не исчезла, сразу «выбросили другой ходовой товар из этой партии, светло-серые гольфы с темными полосками сверху, как у футболистов. Меня буквально зашкалило, настал решительный момент и я не знаю, как вырвалось, попросил ее купить мне также гольфы и школьные шорты. Я был на грани срыва. До этого я редко просил, тут же прорвало. Не мог я уйти из магазина не получив ЭТО! Я сижу дома, прихожу в себя, что я наделал. Мать обо всем догодалась, что я чекнутый. Про «странности», о которых теперь знает каждый школьник, не знали даже взрослые. Мои желания на время пропали, как будто я, пережив шок, стал «нормальным» Завтра одену слегка подшитые брюки, и вперед в школу. «Дурь» отступила, на ее месте ПУСТОТА. Пришли вечером родители, отец спрашивал, как уладили проблему с одеждой. Показали новую форму на мне, при этом мать стала булавками закалывать места, где необходимо было подшить брюки.

– Жаль, что ее пришлось купить, а то через две недели командировка в Москву, - сказал папа.

Правда, форма уже к тому времени стала меняться и гимнастерку заменил пиджак с отложным воротником и уже без ремня-пряжки. Она потеряла военную притягательность и больше у пацанов не котировалась. Про остальные покупки мать молчала, а я тем более. Брюки подшили, но в талии они мешковатили и чем-то отдаленно напоминали прежний прикид. Пока она подшивала брюки, отец лег спать.

- Вова, принеси остальные покупки.

Я принес и краска ударила в лицо. Мать еще, прийдя домой, заметила, что я «не такой». Мы долго рассматривали покупки. Особенно необычно было рассматривать детские колготки, поскольку взрослые тоже были еще редкостью, красивые гольфы с футбольными полосками.

-Вова, кому мы подарим колготки, они слишком хороши, что бы использовать их для тепла под брюки.

- Мама, давай оставим себе две пары, а одну подарим Вере, а другую... Виктору.

Повисло молчание. Я срывающимся голосом продолжил:

- Виктор после каникул ходит в школу в чулках - мы пока еще маленькие, нам можно так ходить, это красиво и мне тоже хочется.

Я надел колготки, шортики, форменную рубашку, пионерский галстук и подошел к зеркалу, на меня смотрел сказочно красивый принц, как, теперь уже, из старого фильма про Золушку. Эх, если бы так можно было бы ходить всю жизнь! Мама долго рассматривала своего «маленького мальчика» и нисколечко не смеялась, просто давала советы, как носить пиджак, чтобы не мялся, колготки, чтобы подольше носились и не рвались об углы парт и дверей. Поверх колготок я надел гольфы и китайские кеды, это придавало чрезвычайно спортивный вид.

– Мама я очень хочу так пойти в школу, но мне страшно и я стесняюсь.

- А как же другие ходят? - спросила она.

- Они привыкли и к ним привыкли, а надо мной будут смеяться.

- Володя, но я же не смеюсь, хотя мне тоже непривычна твоя новая одежда. - Сколько мальчиков так одеваются?

– Сейчас четверо, я буду пятым, а в эстонских классах большинство одевается. Может, завтра я надену брюки, а уже потом...

- Вова, потом будет труднее, ведь никто не знает, что у тебя есть новые брюки, зато все знают, что тебя облили чернилами и тебя должны жалеть. Хочешь, завтра я помогу тебе собраться в школу и даже помогу дойти?

– Мама не говори ничего пока папе.

На работу родители уходили обычно вместе, я же на полчаса позже. На этот раз мать объявила, что уйдет позже, и проводила отца до дверей. Итак, я одет в школу в колготки. Снизу надел гольфы, а сменной обувью взял кеды. В школе мы обычно ходили в чешках, тогда они сильно напоминали балетную обувь, и были из чрезвычайно тонкого кожзаменителя, ужасно скользкими на гладком полу, а ощущение, что ходишь просто в носках. Кеды и тенниски приветствовались, как сменка в день, когда была физкультура, но сегодня мне для пущей поддержки требовались именно кеды, в них и гольфах я почему-то чувствовал себя уверенней. Пока был дома ничего, но стоило выйти на улицу, как стал прикрывать ноги портфелем и больше всего боялся, что увидят. Это, как отправляться на эшафот, дергаться в петле и еще надеяться, что все обойдется. Пошли мы раньше, мать спешила на работу и мы никого не встретили. Подходили к школе одни из первых, и если б не мама, я бы точно прогулял в этот день.

Раздевалка у нас состояла из боксов, где с утра от класса были двое дежурных, которые приходили на полчаса раньше. Сегодня дежурили Оля и Наташа. После них я был первым. Захожу, внимание девочек на меня. Постоял, набравшись смелости, отложил портфель, которым был прикрыт, как щитом и быстро и решительно снял пальто. Одну большую ошибку я допустил, собираясь в школу, я надел ДЕФИЦИТ. Колготки, особенно детские, были большой редкостью. Мне бы одеть для начала простые, чуть подштопанные, слегка свисающие чулки, показав, что надеть пока нечего, вот и пришлось. Я думаю недельку и без формы в коротких штанишках походил, кроме сочувствия ничего бы не было, и заодно «привыкательный период» преодолел, а там постепенно прихорошился бы. Представим, что вместо меня дефицит надела на себя Оля или Наташа, очень красивые и зажигательненькие особы, чтоб тут было. Но случилось то со мной, с парнишем, мальчишем-кибальчишем, который, кроме гимнастерки в школу ни в чем не ходил и по-другому не воспринимался, почти суворовец, воин или на худой конец, просто парень в мешковатой гимнастерке. Одно дело примерить все на себе и даже возбудиться в тишине своей комнате, совсем другое вынести это на всеобщее обозрение, где уж точно не до эротических фантазий. Девчонки обалдело уставились на меня. Тем временем я стал зашнуровывать кеды. В то время кроссовок не было и хорошие кеды были особенно значимы. Особенно красива у этой обуви верхняя часть, с белоснежными шнурками, красивой окаймовкой и кружочком с боку, подчеркивающую выступ сочленительной косточки. Под брюками все это не видно и кеды хорошо смотрелись на физкультуре, особенно с гольфами. Подошел Геннадий, довольно крупный парень, ходивший в такой же гимнастерке, и тупо уставился на меня, наконец протянул руку и потрогал всей пятерней сперва ляжку, потом голень моих ног и выдавил, ну ты даешь, но потом резко переменил тему и попросил меня списать пару примеров, что я ему предоставил, даже не торгуясь. Постепенно раздевалка наполнялась одноклассниками. Кто то занимался своими делами, другие с удивлением рассматривали мой новый костюм. Пришла Лариса, довольно шумная девчонка, которую все побаивались. Оглядев раздевалку, она чуть ли не вскрикнула, увидев на мне новенькие колготки. После ее реакции, взгляды многих обратились на меня. Если бы я был в пальто, точно бы сбежал домой. Не оставалось ничего, как уйти из раздевалки, и убежать в самый дальний угол школы, или попросту побродить по чужим этажам школьного коридора. Чужие не обращали на меня внимание, и если я оказывался даже около эстонских классов, то особо ничего не боялся, поскольку двор научил с детства, говорить без акцента. Классы открывались за 10 минут до прихода учителя, и я немного успокоившись, пошел в свой класс и по быстрому, занял свое место, сопровождаемый громкими репликами, некоторых. Через некоторое время подошла Лариса.

- Володя, выйди в коридор, с тобой хотят поговорить.

Пытался отказаться, под предлогом подготовки к урокам, но Лариса и мертвого подымет. Мы миновали длинный коридор и оказались в закутке неподалеку от женского туалета. Меня уже поджидали почти все девицы нашего класса. Больше всего их интересовало, где продавались колготки, да вообще посмотреть,как они выглядят, ведь многие детских вообще не видели, а тут можно было даже потрогать. Пришлось подробно все выкладывать, под ощупывание и наглядный показ на мне надетого. Приятных ощущений я не испытывал, пребывал полуобмарочном состоянии, куда примешивалось чувство стыда и куклы, стоящей на подиуме и демонстрирующей женскую одежду. После бурных расспросов Лариса и Оля воскликнули, а Володьке очень даже идет. От этого комплимента я стал красным, как рак. Прозвенел звонок, все бросились в класс и я, наконец, занял свое спасительное место. Виктория Федоровна стала объяснять новый урок математики, затем позвала к доске одну девочку, которая стала решать пример у доски, поставила ей оценку. Учительница на всякий случай спросила, не хочет ли кто - нибудь, выйти к доске, порешать. В классе тишина, вдруг громкий шепот Ларисы.

- Вызовите Вересаева, он хочет, но стесняется, - и половина класса громко поддержали Ларису.

Виктория Федоровна удивленно посмотрела на ребят и ... вызвала меня к доске. Опять все поплыло перед глазами, ноги стали ватными. Вся лишняя кровь обслуживала только одну часть тела, голову, при этом основная ее масса окрашивала лицо в пунцовый цвет. Виктория Федоровна была опытным педагогом и выходила из любых ситуаций. Посмотрев на меня и на мою «форму», на легкие смешки в классе, она, как ни в чем небывало похвалила меня за аккуратный вид. Дело в том, что педагогам особенно в смешанных школах, было рекомендовано советовать ребятам ходить в эстонской форме, а брюки или шорты на выбор.

- Не волнуйся Володя, скоро все привыкнут. А теперь давай решать пример.

Я подошел и стал писать задание на доске. Чувство, что стоишь с голой попой или «без штанов». Постепенно пример занял мое внимание, и хотя я учился довольно средне, на этот раз я с позором и «без штанов» не мог уйти от доски. Мозги мои заработали с удвоенной силой. Наверно помогла лишняя кровь в голове, и я блестяще решил пример. Перемена происходила, вероятно, глубже и, я ее уже почти ощущал. Наконец звонок на перемену и мы выходим из класса. Стояние у доски пошло на пользу и я уже меньше стеснялся своего вида. Правда, теперь я попадаю в общество пацанов, жмусь поближе к Виктору, который, лишившись своих брюк, одет, как и раньше, но в коротковатом пиджачке, явно с чужого плеча. Сережка и Павел откровенно стали насмехаться, намекая, что теперь мне точно надо записаться в секцию балета, или выйти за кого нибудь из них замуж, Правда другим в чулках этого не предлагали. Сережку я не боюсь и он это знает, но в компании с кем-то заводится. Эх отодрать его после уроков, но это мысль вчерашнего Владимира, сегодняшний решил подыграть.

- Я согласен замуж, так что после уроков выберем из вас мне жениха.

Приемчик сработал и норову у ребят уменьшилось. Подошли опять девчонки и окружили живой манекен. К слову сказать, пиджачок у меня был длинноват, а шорты тогда носились короткие, так, что из-под пиджака почти не видны, а последний выполнял в какой-то мере роль юбки, только более короткой, чем у девчонок, но без риска показать трусики. Их больше всего интересовали колготки и, поскольку, они были с добавкой сюнтетики, то классно обтягивали ноги, не оставляя складкам и морщинкам никакой возможности. Звонок на урок, и я морально изнеможденный плюхаюсь за парту.

Отредактировано Xaveria (20 Июн 2013 15:49:56)